Поддержать команду Зеркала
Беларусы на войне
  1. До Минска дошел грозовой фронт — город в очередной раз подтопило. Местами не ходит транспорт
  2. Признание Стрижака об отправке дикпиков собрало более 300 комментариев. Не все написавшие их поняли, в чем проблема поступка, — объясняем
  3. «Кто насрал нам в уши о том, что там есть мины?» Украинский уклонист утверждает, что бежал в Европу через Беларусь
  4. Андрей Стрижак отстранен от руководства BYSOL
  5. Переговоры в Стамбуле еще не состоялись, но Россия уже демонстрирует свое истинное отношение к их результатам — вот примеры
  6. В Стамбуле состоялся третий раунд переговоров между Украиной и Россией. Итоги
  7. «У нас тотальное падение». Интервью с представительницей директората BYSOL о скандале со Стрижаком
  8. В пяти точках Беларуси под землей лежат ядовитые «вечные химикаты». Ситуацией сильно обеспокоена Генпрокуратура — рассказываем
  9. Любимая газета Путина опубликовала статью о нападении ЕС на Россию в 2027 году. Главный эксперт в ней — одиозный беларусский пропагандист
  10. «Я считаю, что нас довольно много: до 35% по стране». Беларус, который называет себя инцелом, рассказал, как пришел к этой мысли
  11. «В этом смысле очень существенными стали два события». Власти переключились на «тихие репрессии» — правозащитник
  12. 398 из 400 возможных. Посмотрите, насколько высокие баллы нужно было набрать, чтобы бесплатно учиться на некоторых специальностях
  13. В 2026 году будем отдыхать четыре дня подряд. В какие даты
  14. Кресла-убийцы. Дома и на работе вас может подстерегать опасность, о которой вы не знали — объясняем, как ее избежать
  15. Фотограф случайно увидела свой снимок на учебнике по французскому от Минобра. На нем изображена семья, которая уехала из Беларуси
  16. «Мне жаль, что меня неправильно поняли». Тихановский объяснил, что имел в виду, когда говорил об «островах» для беларусов


После того как беларусские политзаключенные не попали в обмен между Россией и Западом, в сторону демсил было высказано много критики по этому поводу. Исполняющий обязанности представителя по иностранным делам Объединенного переходного кабинета Владимир Астапенко ответил на критику.

Владимир Астапенко на конференции «Новая Беларусь». Вильнюс, 3 августа 2024 года. Фото пресс-служба Светланы Тихановской
Владимир Астапенко на конференции «Новая Беларусь». Вильнюс, 3 августа 2024 года. Фото пресс-служба Светланы Тихановской

— На фоне всех последних событий этого обмена с Россией вы видели, какая реакция была беларусской публики на это — вопросы о том, почему беларусские политзаключенные не были включены в список, и укоры в адрес демсил о том, что недостаточно лоббировали этот вопрос. Планирует ли вообще Кабинет как-то пересматривать стратегию общения с западными коллегами и вопрос политзаключенных все-таки делать приоритетным?

— Во-первых, начну с того, что я сам очень плотно по этим вопросам не занимаюсь. У нас есть в структуре персоналии, политики, Светлана Тихановская, которые этим активно занимаются. Но то, что этот вопрос приоритетен для нас, нет сомнений ни у кого. На всех международных встречах поднимаем этот вопрос, на всех международных встречах мы говорим о необходимости принять меры, — отмечает Астапенко. — Мы говорим о повышении давления на режим для того, чтобы в конечном итоге добиться освобождения политических заключенных. Все наши действия так или иначе направлены в том числе на решение этой задачи. Почему сейчас этого не произошло (речь об участии беларусских демсил в обмене заключенными между Западом и Россией. — Прим. ред.), можно очень много размышлять. Мы не были активными акторами этого процесса.

Мы знаем, что за этим процессом стояли спецслужбы США и России. Все остальные страны, в том числе и Польша, были на вторичных ролях в этом процессе. Лукашенко был на нулевой роли, его использовали как марионетку для того, чтобы он обменный фонд подогнал России. Нужно ли что-то менять? Однозначно нужно. Для этого нужно добиваться большей субъектности. То есть становиться более заметными на международной арене. Это то, на что направлены все наши последние инициативы, все наши действия. На укрепление Кабинета, на легализацию и расширение полномочий Координационного совета, на укрепление координации между нашими структурами, на то, чтобы наш голос был больше слышен на международной арене. Для того, чтобы мы стали акторами наряду с другими государствами. Очень непростая задача. Мы понимаем, что Лукашенко с точки зрения легитимности, признания возможности влияния на международные процессы ушел в ноль. И этот вакуум мы должны заполнить.

— У нас было четыре года его заполнить.

— Мы его и заполняем, мы не стоим на месте. Я могу рассказать о многих продвижениях или решениях, которые как раз способствуют тому, что демократические силы появляются на международной арене в качестве независимого актора. Будут либо не будут с ним считаться, это уже второй вопрос. Вопрос того, насколько нам эффективно удаются договоренности с нашими партнерами. Но у нас есть каналы коммуникации, у нас есть процедуры, по которым эти каналы можно задействовать. У нас есть желание, стремление. Да, нам нужна более активная поддержка со стороны международных партнеров. Да, нам нужна большая эффективность наших действий.

— Вы сказали, что на всех встречах обсуждается вопрос усиления давления на режим. А поднимался ли на встречах вопрос о том, чтобы западные партнеры при любой возможности пытались предлагать что-то режиму в обмен на освобождение политзаключенных?

— Короткий ответ — да. Но это не публичная сфера. Я напомню, что в свое время [был] один из аргументов западных партнеров иметь посольства в Минске — иметь прекрасную возможность влиять, поддерживать коммуникацию и искать способы разрешения проблем. Так что западные дипломаты в Минске сегодня, несмотря ни на что, продолжают свои усилия, коммуникацию и консультации. Процесс идет.

— Вы как-то узнавали у российской оппозиции, как им удалось освободить своих заключенных? Может, есть какие-то рычаги у них? Может, с ними как-то надо объединиться?

— Есть такая фраза «обменный фонд». Мне неприятно ее в этом контексте употреблять. Но если хотите обменяться пленными, нужно, чтобы пленные были с двух сторон. Если бы мы кого-то из лукашенковского окружения имели бы в плену, может быть, нам легче было бы решать вопрос по политзаключенным.

— У российской оппозиции тоже нет пленных.

— У российской стороны пленные были, их собственные граждане.

— Тут вопрос в том, что российская оппозиция в определенный момент стала участником этих переговоров и предлагала свой список. Готовы ли беларусские силы к тому, чтобы в нужный момент положить на стол список людей, которых освободить? Например, тех, кто смертельно болен? Тех, кто тяжело болен.

— Вы знаете, у нас в ОПК Ольга Горбунова, которая занимается этими вопросами. Списки политзаключенных есть, гуманитарные так называемые списки. Поверьте, есть разные сценарии действий, к которым мы готовы. Важно действительно в нужный момент оказался на месте для того, чтобы продвинуть свои интересы.