Freelance Journalist Group — группа авторов из Беларуси — провела исследование методов вербовки, которые использует КГБ. Люди, попавшие в поле зрения беларусских спецслужб, рассказали, как проходят «беседы» по вербовке, а также дали советы, как лучше вести себя в такой ситуации, стоит ли врать и как распознать «агента» в своем окружении (это очень непросто). Полный текст исследования доступен по ссылке, «Зеркало» с разрешения авторов публикует его краткую версию.
Исследователи проанализировали десять глубинных интервью с людьми, которых вербовали или на которых оказывали давление беларусские спецслужбы, а также семь аналогичных случаев, задокументированных правозащитным центром «Вясна». Некоторых из этих людей пытались вербовать не один раз. Все респонденты находятся за пределами Беларуси. Их истории приведены в исследовании анонимно, все имена в публикации изменены.
Кого и где пытаются вербовать
Авторы отмечают, что вербовка может происходить в самых разных обстоятельствах — от беседы на рабочем месте до «срежиссированного» задержания. Людям предлагали «сотрудничать» во время обыска, после задержания, перед судом, в колонии, а также уже после освобождения. Два человека рассказали о попытках спецслужб выйти с ними на связь через родителей.
«Если до 2020 года большинство случаев вербовки происходило в относительно „мягком“ формате — представители КГБ связывались с человеком через телефонный звонок, приглашали на разговор в свой офис, встречали на работе или в учебном заведении, — то после 2020 года методы изменились. В арсенале спецслужб появились более жесткие сценарии: задержания, обыски, насильственный привод на беседу», — пишут исследователи.
Раньше основной «группой риска» были активисты политических партий, протестных движений, участники митингов. После 2020 года вербовка перестала быть редкостью. По словам респондентов, сейчас под давление попадают не только активисты «со стажем», но и люди, хоть сколько-нибудь засветившиеся в гражданской деятельности.
Как проходит «разговор»
В зависимости от ситуации первый разговор длился от 40 минут до суток. Большинство респондентов сталкивались с тактикой «плохого и хорошего полицейского», иногда в лице одного человека. В одном разговоре могли чередоваться угрозы и предложения «сделки».
После 2020 года главным условием «сделки» стало освобождение: люди соглашались на сотрудничество ради выхода из ИВС или ради того, чтобы срок их задержания не продлили. Распространенной практикой было давление с упоминанием партнера, пожилых родителей, несовершеннолетних детей.
Еще один метод — «втирание в доверие». Вербовщики могли льстить собеседнику, выдавать себя за единомышленников. К примеру, одному из респондентов в ходе «беседы» предложили говорить по-беларусски. С другим спецслужбист обсудил политику.
— Мы па-чалавечы з ім размаўлялі: ён распавядаў, што яму вельмі Ціханоўскі падабаецца, але ненавідзіць Бабарыку; што ён не верыць у 97% і 3%, але пацвярдзіў мае думкі, пра 30−35% падтрымкі Лукашэнкі і што ён прайграў на гэтых выбарах… Частa на такіх «размовах» вы размаўляеце пра рэчы, пра якія ты не думаеш, што будзеш размаўляць з кадэбэшнікам, — вспоминал Максим, который попал на «разговор» во время задержания.
Еще одна распространенная практика — создать ощущение, что КГБ знает о человеке абсолютно все.
— Яны сунулі мне вельмі тоўстую тэчку такую, там было ўсё, што толькі можна: нейкія выпіскі з рахункаў, якія тэлефоны на мяне зарэгістраваныя, якімі карткамі банкаўскімі я карыстаюся — такі дастаткова тоўсты стос папер быў, — рассказал Анатолий, которого во время задержания «попросили» передавать информацию о беларусской диаспоре.
Чего хотят от завербованных
В 10 из 17 случаев респонденты должны были подписать бумагу о сотрудничестве. «Это были три строчки: я, ФИО, согласен сотрудничать, дата, подпись», — пересказал один из участников исследования. Некоторым предлагали также выбрать оперативный псевдоним.
В большинстве случаев от завербованных требовалась передача информации. Исследователи выделили несколько категорий интересов сотрудников КГБ:
- собирать и передавать информацию о политическом / активистском сообществе;
- установить контакт и передавать информацию о конкретном человеке;
- собирать и передавать информацию о профессиональной группе;
- написать и подать проект на зарубежное финансирование;
- собирать и передавать информацию о беларусской диаспоре;
- записать видео / сняться в ТВ-программе;
- оказать профессиональную услугу.
Что чувствуют люди, когда их пытаются «вербовать»
Респондентам пришлось столкнуться с весьма непростыми эмоциями.
— Гэта непрыемны досвед, бо ты мусіш пераступіць праз нейкія свае прынцыпы, ты мусіш са сваім ворагам падпісаць нейкую ўгоду, хоць ты і разумееш, што яна пад прымусам, але ўсё адно, досвед гэты максімальна непрыемны, — рассказал Анатолий.
Некоторые сразу воспринимали подписание бумаг или обещание сотрудничества как временную необходимость, чтобы просто выйти из ситуации.
— Мне надо было оттуда выйти, я бы им пообещала даже мать расчлененную принести, если бы было очень надо, и это был мой шанс выйти. Поэтому, конечно, все пообещаю, но только не сегодня, я очень волнуюсь и я очень устала, — поделилась эмоциями Виктория, на которую давили в КГБ, угрожая арестом и благополучием родных.
Георгий признался, что заранее представлял эту ситуацию и свой отказ. Но в реальности, когда его начали «просить» собирать информацию, угрожая большим сроком, столкнулся с совсем другой внутренней реакцией.
— Іншая сітуацыя, калі ты сядзіш у іх і разумееш, што абставіны ў цэлым не вельмі добрыя. І я прыйшоў да высновы, што трапляць туды [у турму] бессэнсоўна, і калі ёсць магчымасць, трэба яшчэ барахтацца, змагацца. І што геройстваваць у гэтым моманце не трэба, калі ў цябе няма ідэі стаць вялікім палітвіязнем, таму што ўся гэтая рэпрэсіўная машына калечыць і ламае людзей. Але і падстаўляць альбо абгаворваць іншых людзей ня трэба толькі дзеля таго, каб самому выбрацца з гэтай сітуацыі. Таму што пытанне маралі таксама ніхто не павінен адкідаць, — пересказал он свои мысли в тот момент.
Как с этим справиться
Чтобы преодолеть последствия давления, респонденты советовали придерживаться нескольких стратегий. К примеру, важно опираться на поддерживающее окружение — даже несмотря на страх, можно найти людей, готовых поддержать. Для кого-то оказались полезны ресурсные ритуалы — вроде горячей ванны или чтения книг. Другие упоминали обращение к психологу или психиатру при необходимости.
Еще один важный момент: не винить себя и стараться избегать обвинительных комментариев в соцсетях.
— Галоўнае, што вы выжылі <…>, — отметил Максим. — Я раю людзям, якія прайшлі праз такі досвед, старацца не вінаваціць сябе, прапрацоўваць гэта, рэфлексаваць, прагаворваць боль з блізкімі людзьмі, мажліва, падзяліцца акалічнасцямі спроб вербоўкі, калі вы можаце, таму што часта гэта раздзірае моцна знутры і важна падзяліцца для пражывання досведу і палёгкі.
Что сделать, чтобы не сотрудничать
Респонденты поделились несколькими способами того, как завершить сотрудничество или минимизировать вред от него.
- Стать неинтересным спецслужбам, свести на нет вашу ценность как источника.
- Прикидываться некомпетентным, создать впечатление, что вы ненадежны, забываете, боитесь действовать.
- Минимизировать сообщаемую информацию, избегать деталей: отвечать только «да» или «нет», давать только общеизвестную информацию, избегать упоминания конкретных людей.
- Намеренно выполнять задания формально и неэффективно, как при «итальянской забастовке».
- Предупредить потенциальных пострадавших.
Еще один способ завершить сотрудничество — опубличить факт собственной вербовки. К примеру, так поступил Анатолий.
— Дастаткова гучна ўсім апублічыць, што я «агент», і я думаю, яны зразумеюць, што дамова скасаваная ў аднабаковым парадку, — поделился он.
По его словам, после этого он не столкнулся с какими-либо обвинениями в свой адрес.
— Прынамсі адкрыта ў твар мне ніхто не прад’яўляў, што я здраднік ці нешта такое. Іншая сітуацыя была б, калі я нікому нічога не сказаў, а пасля гэтага неяк ускрылася. Але мяне ў гэтым ніхто абвінаваціць не можа, бо ў мяне ёсць сведкі, што я адразу, у першы дзень, як апынуўся на волі, распавёў людзям сваю гісторыю. Маё сумленне чыстае, і мне здаецца, гэта адзіная правільная стратэгія.
А вот что в случае вынужденного контакта со спецслужбами не советуют делать люди, которые через это прошли:
- говорить неправду, которую легко вскрыть — это может ухудшить ситуацию;
- идти на прямую конфронтацию;
- переоценивать или недооценивать спецслужбы — важно сохранять адекватную оценку их возможностей и рисков для вас.
Как выглядит и что думает сотрудник спецслужб
Типичный образ спецслужбиста респонденты описали как максимально нейтральный и незапоминающийся. Внешне это обычные люди, которые не выделяются ни одеждой, ни манерой поведения.
— Сярэдняга ўзросту, сярэдняга росту і сярэдняга выгляду, ты 100 чалавек убачыш на дзень такіх, звычайны дзядзька, — рассказал Анатолий.
«Вербовщики» не создают впечатления агрессивных или жестоких людей — напротив, их взгляды часто оказываются вполне традиционными и консервативными.
— Ім не чужыя базавыя сямейныя каштоўнасці, яны перажываюць, каб вайны ў краіне не было, у іх іншае бачанне, што можа да гэтай вайны прывесці. Але суверэнітэт, развіццё краіны, айцішка — базавыя каштоўнасці ў іх падобныя на каштоўнасці звычайных людзей, — поделился Максим.
По словам респондентов, сотрудники КГБ мыслят конспирологически и часто воспринимают мир в духе шахматной партии, где все люди — марионетки, управляемые более значительными силами. В их представлении нелояльность к государству автоматически означает потенциальную преступную деятельность, которую они должны предотвратить.
— У іх дыскурсе ёсць, што яны лепш за ўсіх усё ведаюць; што мы такія прымітыўныя, а яны ўсё пралічваюць наперад. Нават калі я нічога не парушыў, ці нешта несвядома раблю — ім лепш відаць, і яны перасякаюць. І нават калі парушаюць мае правы, яны гэтым папярэджваюць злачынствы супраць дзяржавы, якія могуць быць. Што яны сіла, якая абараняе дзяржаву ад падзення ў пропасць, — рассказал еще один респондент.
Что должно насторожить в обычной жизни
Определить сотрудников спецслужб в повседневной жизни сложно, но респонденты советуют обращать внимание на неуместные вопросы от незнакомцев. Например, если в разговоре неожиданно всплывает серия вопросов вроде: «Ты з Беларусі? Ты ж напэўна зваліў? Чым ты тут займаешся апазіцыйным, каб падтрымаць Беларусь?» — это повод насторожиться.
Один из интервьюируемых рассказывал, что сталкивался с такими ситуациями несколько раз и всегда предпочитал отвечать уклончиво: «Нічым, піва п’ю».
Если кто-то из ваших знакомых завербован — распознать этот факт также будет крайне сложно, единогласно ответили интервьюируемые. Однако настороженность может вызвать тот факт, что человек неожиданно «пропал с радаров», а затем вновь появился с очень конкретными вопросами, особенно если известно, что он прошел через репрессивную систему.
